Беллатрикс частенько проводила свои измышления, то есть говоря коротко страдала от безделья в саду. Старая привычка, сохранившаяся еще с детства, убегать от себя прячась в тени деревьев и хорошо если не на ветках. Впрочем, Азкабан или нет, истощена или нет, но Гончая навык не потеряла, и все так же безумно любила прятаться в ветвях. Вот и сейчас, не смотря на весьма себе холодную погоду, она сидела на ветке и разглядывала лениво плывущие облака. Это расслабляло, но сейчас, на короткий миг показалось, что в белой вате облаков, Лестрейндж увидела до боли знакомый, и такой необходимый взгляд с отблеском красного в глубине. Женщина резко села по стойке смирно и едва не сверзилась с переплетений веток, на которых она почти лежала.
- Показалось... Кажется снова жар берет свое.
Белла нервно заерзала по ветке и спрыгнула вниз, и все бы прошло идеально, если бы не полусонный еж которых проходя мимо не попал бы под ладонь Лестрейндж. Вспышка боли оказалась короткой но очень ощутимой и рефлекторно, женщина запустила несчастное создание в длинный полет. Пинком. Но вот на земле от колючей зверюги, точнее от точки взлета что-то осталось, что удивительно, это даже не часть животного. На земле лежала пара сережек. Изящные капельки черного агата в серебре. Простенько и со вкусом, без излишней вычурности, которую так не любит Лестрейндж. Гончая подняла украшение с земли и покрутила его в руках. На короткий миг одна из сережек засияла, когда коснулась кожи Гончей и на креплении появилась мелкая гравировка. "29.03 20:00" через пару минут она исчезла, оставив женщину в недоумении. Это был явный и такой не явный вызов. Зачем? Куда? Впрочем, по старой памяти Лестрейндж помнила, что вот такие приглашения-порталы требовались только по особым случаям.
Остаток дня Гончая провела в сборах, до малейшей детали выверяя свой внешний вид. Это был не шанс на что-то большее, о таком, Лестрейндж даже и не мечтала, но возможность побыть с Лордом рядом, говорить с ним, подстрекала выглядеть идеально. Тяжелое зеленое бархатное платье, агатовое колье, перекликающееся с порталом в виде серег. Сапоги из тонкой кожи и на высоком тонком каблуке, "форменная" мантия и маска.
Утро прошло в сборах. В кои-то веки женщина действительно занялась своей внешностью. Идеально ухоженные волосы, пусть и гнездо, но подколотое и без колтунов. Макияж, корсет и тяжелое платье. Каждое движение веяло хищной грацией. Беллатрикс сияла как многие годы назад, еще до Азкабана. Портал сработал чуть раньше чем было указано в послании, но перенес удивительно галантно. Да был рывок, да, стянуло ребра, но на землю женщина опустилась мягко, даже не покачнувшись.
Она шла по тенистой аллее и вдыхала запах зарождающейся весны. Быстрая поступь и шуршание мантии о землю. Она вошла в поместье и прикрыла глаза. Телепорт отнял много сил и Белла чуть покачнулась, но быстро собралась и пошла к залу, где были гостеприимно открыты двери. Палочка скользнула в ладонь привычно и надежно, а маска скрывавшая лицо слабо поблескивала в свете свечей. Женщина села за  ближайший к главе стола стул с левой стороны и сняла маску, положив ее на полированную столешницу. Время пришло.

Череда последних событий никак не давала Рабастану Лестрейнджу, аристократу по своей природе, никакой передышки. Думал ли он буквально месяц назад в Азкабане, что вновь будет наслаждаться желанной свободой? Вряд ли. Пожиратель не привык жить в таком темпе, четырнадцать лет заключения уничтожили яркий блеск карих глаз.
Однако теперь все как будто повернулось вспять, он вновь на фронте идеологической борьбы, но с небольшим отличием: желание убивать обострилось как никогда. Все чаще в представителе знатного рода сложно увидеть того Лестрейджа, каким он был тогда, четырнадцать лет назад.
Сейчас Лестрейндж скрывался во временном убежище Пожирателей, залечивая «последствия» недавнего побега из волшебной тюрьмы. Лестрейндж до сих пор не поблагодарил Беллу за чудесное спасение из непредвиденной и довольно глупой ситуации. Хотя благодарность не ценится в роду Лестрейнджей, она скорее выступает как долг, который должен быть возвращен. В общем, дело семейное.
Уже несколько дней подряд Рабастан находился в неожиданном «отпуске». После побега ему не поступало никаких приказов, поэтому он мастески «залег на дно». Его времяпрепровождения также не включало никакой активности: просыпаясь в полдень, он плотно завтракал, наслаждался чтением литературы, газет. Последние новости Басти узнавал от Пожирателей-новобранцев, которые частенько появлялись в этом убежище. В общем, Лестрейндж ожидал каких-либо вестей от Лорда, но самолично никуда не высовывался.
Дом, в котором временно расположился младший Лестрейндж, конечно, был далек от величественного поместья его семьи: несколько уютных комнат, гостиная с камином, кухня, парадная. Однако этот маленький домик в викторианском стиле после Азкабана казался настоящим дворцом.
Очередной «свободный» день близился к концу, Рабастан расположился в уютном кресле своей комнаты, выпивая огневиски. В его памяти всплыли события прошлого вечера. Вчера примерно в тоже время в открытое окно его комнаты залетела черная неясыть, к лапке которой было привязано письмо. Лестрейндж вздрогнул от неожиданности, но тут же поспешил к незваной гостье.
«Встреча 29.03. в 20:00
воспользуйся порталом»
Отправитель был Пожирателем, так как в конце письма стояли только им одним известные инициалы.
Рабастан сразу понял, что Лорд наконец-то собирает верных слуг для дальнейших действий, а значит, пора забыть прошлые неудачи и действовать с большей решительностью.
Весь следующий день мысли Пожирателя были заняты предстоящей встречей. Он гадал, будет ли акцентировано внимание Лорда на тех, кто вновь оказался в Азкабане после неудачи в Министерстве. Если да, то придется взять еще «неделю отпуска», чтобы залечить новые раны.
Время близилось к восьми, раскрытое письмо лежало на столе, рядом стояла маленькая шкатулка – портал. «Что же, я так понимаю, все самое интересное только начинается», - на лице Лестрейнджа отразилась довольная ухмылка и он, коснувшись портала, ощутил знакомый рывок.
Пожиратель очутился в парке, перед ним возвышалось внушительных размеров поместье, своды которого в лучах заходящего солнца казались еще загадочнее и мрачнее. Не тратя время на любование палладианской архитектурой, Рабастана быстрым шагом отправился внутрь.
Пройдя в зал, он замечает собравшихся в зале Пожирателей. Поприветствовав всех должным образом, Рабастан садится рядом с Беллой и, сняв маску, ожидает начала собрания. В воздухе чувствуется напряжение, ведь никогда не знаешь, что может случиться.

Семь долгих часов. Семь звонких литых часов. Семь мерзких часов он мучился с бессонницей. Изредка одолеваемый дремотой, Лестрейндж видел бредовые, душные картинки, суматошную беготню, смешанную с чувством страха и чувством вины. Просыпался затем взмыленный, с учащенным сердцебиением и головной болью, злился, скрежетал зубами и полушепотом сыпал ругательствами. Его курьер снов явно заблудился. А еще говорят, что мрази спят хорошо.
Здоровый и беспамятный сон пришел только тогда, когда лучи рассветного солнца окончательно одолели темноту.
Утро началось далеко за полдень, когда в доме, отличающимся тишиной, что-то со звоном разлетелось на тысячи мелких осколков прямо под дверью мужчины. Резкое пробуждение и отвратительный звук отразились болью в голове. Неужели настолько трудно относиться с уважением ко сну работящего человека? Черт с ним, с уважением, но капля страха перед тем, на чьем локте все еще теплится спекшаяся кровь жертвы,  должен руководить действиями безрукого придурка, кем бы тот ни был.
Хотелось бы сказать, что Руддо моментально вскочил с кровати и в три размашистых движения выбил из виновного слова извинений. Разумеется, так бы и было, не будь сейчас утро, а состояние самого Лестрейнджа оценивалось не на слабую троечку. Он открыл дверь только через добрых полчаса, когда смог проснуться полностью и кое-как справиться с головной болью.
От зияющего на коже кровавого пореза отделял один шаг. Руд вовремя заметил лежащую перед босыми ногами разбитую чашу. Она никогда не стояла около двери - рядом даже нет ни одной плоской поверхности, на которой могла бы стоять данная посудина. Отчего осколки не убрали до сих пор также совершенно не ясно. Лестрейндж наклонился, аккуратно поднял самый крупный осколок. Его заинтересовали слабо отливающие серебром черные цифры на белом фарфоре.  Не пришлось долго думать, чтобы понять, что означают эти цифры. Нетрудно также было догадаться, что собрание предстоит не совсем обычное - в ином случае он бы почувствовал сжигающую предплечье боль метки. Остаток дня Руддо провел в ленивых сборах и борьбе с нарастающей головной болью. Следы тяжелой ночи явно отражались на лице, хотя к шести вечера мужчина выпивал уже пятую кружку кофе. За полчаса до назначенного времени Лестрейндж вышел из своей комнаты, кроша каблуками осколки фарфора.
Портал мгновенно перенес его в нужное место. Когда был последний раз, в который Рудольфус перемещался при помощи портала? Не мудрено забыть об их существовании за все эти годы. Но Лестрейндж не забыл - более того, он даже устоял на ногах после приземления. И лишь головная боль увеличилась в геометрической прогрессии.
Он засучил рукава рубашки, достал портсигар, огляделся. В окружающем его типичном саду картинка весьма однотипна: деревья захочешь - не отличишь от других. Грубые пальцы долго мнут сигарету, пока не убирают обратно в портсигар. Он наскоро находит тропу, что выводит прямиком к дому и прохладной зале, где за столом собрались хорошо известные ему люди. С усмешкой подмечает, что, не будь здесь Руквуда, он принял бы встречу за собрание четы Лестрейнджей. Внутренне смеется, замечая свою хрупкую дочурку. Девчонку, едва лишь получившую метку, а уже восседающую среди отъявленных убийц и головорезов с завидной серьезностью во взгляде. Рудольфус руку даст на отсечение, что в свои почти пятьдесят не сможет изобразить столько внимания и серьезности во взгляде, чего уж говорить о шестнадцатилетнем Руддо, чьи мысли занимала лишь длина юбки Беллатрикс да планы на ближайшую пятницу. Присутствие Изабеллы здесь сомнительно, но кто он такой, чтобы усомниться в решениях Лорда?
Проводит взглядом по усевшейся в ряд тройке, от постных лиц которых хотелось бы проблеваться, занимает место напротив, место рядом с Руквудом, попутно кивая ему и едва заметно подмигивая Беллз. Последняя, видит Мерлин, сразу после собрания намеревается залезть в постель к очередному трахалю или же собирается подцепить его прямо здесь. Интересно, как часто Баст залезал ей в трусы за все годы их счастливейшей брачной жизни?
Братец, к слову, выглядит отлично. Блестел бы, будь помещение более освещенным. Аж тошно.
Впрочем, и тому Рудольфус даровал приветственный кивок, приглушая внутреннюю злость.
Лица семьи раздражают безмерно, чему виной, с большей вероятностью, головная боль. 
Кончики пальцев касаются железного обрамления стола, запуская россыпь мурашек по хребту. С каким удовольствием он бы лег на этот стол, прижался лбом к железным ножкам, лишь бы только уменьшить боль в голове. Ан нет, ему остается лишь сидеть напротив своей несовершеннолетней дочки и совершенно бессмысленно прожигать ее взглядом: казалось, даже движение глаз усиливает боль. Надо было обратиться к колдомедицине, в которой Лестрейндж совершенно не силен. Давно надо было. Месяца два назад.

Белла нервно постукивала пальцами по столешнице, оглядываясь на каждого вошедшего в комнату. Вот Руквуд, Раастан, который, кажется, уже засиделся "дома" и теперь с нетерпением ждал хоть какой-то активности, да и выглядел он великолепно. Старый добрый Басти наконец вернулся. А судя по прибывающим, дело будет весьма емким и энергозатратным. Мысленно Белла ликовала и готова была смеяться в голос, от чувства щенячьего восторга. Интуиция, да и здравый смысл подсказывали ей, что наказания ждать не за что, в конце концов, приказов лорда она не нарушала, а промашек, следовательно, не было.
Вошла Изабелла и Гончая позволила себе чуть улыбнуться, слегка кивнув, одобряя ее внешний вид. Не так уж плохо, девочка моя. Леди Лестрейндж повернула голову и едва слышно бросила
- Не опаздываешь, молодец. И тебе хватило ума одеться подобающе, одобряю. Зайди ко мне после собрания.
Женщина повернула голову на очередной раз открывшуюся дверь и позволила себе улыбку в адрес супруга.
- Рудольфус. Как ты?
Женщина поднялась со своего места и подошла к мужу, который успел занять свое место за этим гостеприимным столом. Беллатрикс явно нервничала и даже не задумывалась о том, что сейчас прижималась грудью к супругу более чем неоднозначно.Склонившись над его плечом, она прошептала ему на ухо.
- Может хоть ты в курсе, что сегодня планируется, состав... странный.
Не долго думая, она села рядом, по левую руку от него и снова скользнула взглядом по дочери, которая не смотря ни на что, занимала все больше места в голове Гончей.
Когда вошел Лорд, Белла напряглась и черной тенью скользнула к нему, опускаясь на колени и касаясь губами его мантии, а затем кончиков пальцев. Ее нетерпение, восторг и восхищение казалось были абсолютно осязаемыми для всех. Не смотря на все эти годы, внешний вид своего господина, не смотря ни на что, он оставался ее Идолом и Идеалом.
- Милорд.
Хриплое и чуть с придыханием обращение. Женщина лишь на короткий миг позволяет себе посмотреть в глаза своего Господина и так же незаметно возвращается на свое место, садясь рядом с супругом. Она ловит каждое его слово с фантастической жадностью и согласно кивает, внутренне ликуя. Хогвартс давно был желанной вотчиной, и если уж есть шанс ее наконец получить, она сделает все возможное для этого.
- Я готова, Господин. Всегда готова.
Сверкающим от предвкушения взглядом она посмотрела на присутствующих и нервно облизнулась. Ну же, кто еще? Женщина посмотрела на собственного супруга и дочь. Как ни странно, тащить вторую ей не хотелось, но оценивая ситуацию, Белла понимала, что если Изабелла здесь, значит у нее уже нет вариантов и она будет участвовать. Проверим девочка, сможешь ли ты прикрывать мне спину.