Бывает время, когда живешь надвигающимся пожаром: он идет на тебя стеной дыма, видного издалека, языками пламени, облизывающими чернеющую сухую землю; а ты не можешь ничего сделать с перспективой быть погребенным под обгоревшими головешками. Можешь только смотреть и ждать, когда огненная полоса пересечет нужную широту, покуда подберется ближе, чтоб вдохнуть последний раз еще чистого, без угарного, воздуха и уйти в укрытие. Проблема в том, чтоб не прозевать момент.

Армия Дамблдора жила в напряжении. Это не было заметно в ежедневной рутине, в школьных классах и гостинных. Не увидеть этого было и за столом в Большом зале, но Джинни знала, что в каждом сидит закрученная пружина, готовая выстрелить в любой момент. Во вспыльчивом споре, в несправедливо снятых баллах — когда угодно. Если ты ждешь чего-то долго, эмоции нарастают до самого пика. Если же ждешь слишком долго — рискуешь остаться в этом ожидании навсегда, пересекая точку невозврата. В прошлом году их было не так много, тех, кто верил. В этот раз думать нужно было сразу и за всех. У Гермионы попросту не было времени контролировать так много нюансов, да и в понимании взаимотношений она уступала Уизли.

И Уизли была настороже, просыпаясь, с головой, будто та была разбитым графином; потягивая за ниточки тех, на кого могла хоть как-то повлиять, как-то остудить; не веря, что все еще не случилось; больше очнувшись, после сна, чем отдохнув. Потому что только так мог чувствовать себя тот, чье существование растянулось в одно слишком долгое ожидание пожара. Огня, который без сомнения должен был снести тех, кто не были к нему готовы - кто задержался в своей тревоге.

Джинни понимает, что реагирует уже с опозданием, от этого тошно и чуточку жутко — секунда может стоить многого. Она притормаживает через долгий миг, дожидаясь, когда слизеринка нагонит расстояние. Взволнованность девушки заставляет прищурить подозрительно глаза, чуть наклонив голову: все это дурно пахло. Даже то, как ее пальцы взялись за галстук, — глаза выхватывают детали, — в том числе и то, что слизеринка прячет глубоко палочку. Подозрительно уже то, что подвохом тут и не пахло, и за палочкой тянуться не было нужды.

— Неужели? — Джинни делает паузу, бровь ползет вверх — этого она не могла ожидать. Во всяком случае так открыто, да еще и от слизеринки, хотя по последним ее наблюдениям разделение на факультеты — вещь лишь формальная.

— Пойдем, — уже менее подозрительное, озадаченное. Уизли никогда не недооценивала слизеринцев. В чем-то даже уважала, однако, не сказала бы того ни зеленым, ни красным: первые бы потешили свое самолюбие за ее счет, вторые же ударились в тупое баранье отрицание. Завернув за угол, Джинни быстро зашла в нишу, до которой не доставал свет от факелов, потому заметить их тут было бы сложнее. Идти до пустого класса далековато, да и компания, не смотря на пустые коридоры, была не совсем удачной.

— Выкладывай, что там, — Уизли не любила действовать сгоряча, ненавидела быть не в курсе и больше того перенести не могла всего вместе одновременно. И если первое часто дело необходимости, то второе у Джинни получалось компенсировать очень с лихвой, учитывая внимательность и подозрительность к вещам, не бросающимся в глаза. Напряжение уже практически звенело в ушах, хотелось затыкать, но нужно было слушать каждого. И среди этих каждых была Готье. Не каждая. Непонятно, как вообще затесавшаяся в это информационное поле, словно белое пятно на глазу. Уизли моргнула, прогоняя ассоциацию. Никто бы не пришел просто так, да еще и вспоминая армию — до чего же тупое название. Пахло горелым.

Отредактировано Ginevra Weasley (2016-09-02 03:14:59)

Кажется, Готье и сама не верит в свою смелость. Горьковато-кислой тревогой несет, обжигая ноздри.  Они слишком близко, и Джинни ловит себя на мысли, что слышит, как гулко стучит чужое сердце. Хотя скорее просто капли конденсата бьют по каменной кладке. В ее имени слишком мало букв, чтоб собраться, Уизли это хорошо знает, знает и этот выдох, когда в легких почти не остается кислорода, вместе с тянущим, сосущим ощущением внутри. Недоверие во взгляде читается достаточно ясно, но справедливости ради — не отодвигается, скрещивая руки.

А лучше бы отпрыгнула тут же. Лучше бы вытащила палочку, ударив по слизеринке оглушающим, не ради забавы, но предупреждая. Что секунды промедления измеряются не золотом, а дюжиной жизней, Джинни тоже хорошо знает. И лишь Мерлин может представить, как ей приходилось сдерживать себя, чтоб из ступора торможения не бросить в Готье что-то из своего арсенала, - у нее-то палочка была достаточно близко.

Джинни Уизли ненавидила действовать сгоряча, школьные годы научили держать в узде происки максимализма, приучая к контролю. Тяжелый взгляд в лицо, после чего мучительно нужно зажмурить глаза от напряжения и усталости. От сдержанного вскрика и гнева, подавленной ярости из последних сил. От знания, что необходимо сделать, чтоб получить метку; понимания, каким образом и за что. Пусть даже по слухам, раздутым орденцами. Сфокусироваться, собраться и поднять глаза стоило титанических усилий, за которые придется платить еще одним бутыльком "сна без сновидений".

— Карен, — предостерегающе, гулко, будто отражающимся от стен эхом. Сжимая челюсти, прищуривая взгляд. Слизеринка не слушала, слова лились, и в них было сложно поверить, намного сложнее, чем в увиденное. Намного легче, чем жить в тревожном ожидании весь год.

Слова текли потоком, из которого выхватывалось "мы", "предупредить", "готовы". Моргнуть нужно хотя бы затем, чтоб долгим мгновением произнесенное обрело в голове стройный смысл. Мозг пытался одновременно и словить гложащее с сентября, зацепиться, чтоб наконец вынырнуть из ожидания, и в то же время отвергнуть, сопротивляясь. Шататься на краю было опасно, продлить зрительный контакт с Карен — вдвойне. Скажет, и лишь тогда полностью осознает, — время пришло.

— Когда? — буравящий взгляд еще не отошедшей от услышанного; короткие реплики, чтоб не сорваться, не нырнуть в звенящую что есть силы пожарную тревогу, не захлебнуться в ней, когда уже практически по самые ноздри. Необходимо опять закрыть глаза, лишь бы только не провалиться в дрожь — происходящее было слишком нереалистично, а ее саму начинало мутить от запоздалого приступа паники.

— Мы будем, — рыжая сжимает пальцами переносицу, — собраться. Не поддаваться. Дать шанс той, кто пришел к ней за помощью, а не за испугом, отрицанием или жалостью. — Конкретнее. Где они будут? Сколько планируется? — раз уж быть готовыми, то с предельным максимумом информации, чтоб хотя бы не сунуться на рожон. Чтоб не потерять всех тех, кто будет недостаточно готов.

Отредактировано Ginevra Weasley (2016-09-03 11:34:16)

Короткие, режущие слова, словно кости, брошенные голодной собаке. Резкие, голые, светящиеся белесыми боками. Рыжая ныряла с головой в это чувство, в ощущение собственной потери в пространстве и времени, в ступоре осознания, что все реально. И Готье, стоявшая здесь - тоже. В панику, что еще недостаточно достигла накала. Та свалится на нее, когда не будет ожидать, когда будет одна, безоружна и беззащитна. Чтоб сползать по стенам, гладкому и мокрому кафелю квиддичной душевой, в которой давным-давно никого нет. Чтоб понимать, ясно ощущать каждый миллиметр от пролетевшей Риктусемпры, каждый миг, что сберег, каждый взгляд, что мог быть последним. Джинни хорошо разыгрывала многоходовку, она - прирожденный тактик, хорошо ориентирующийся на местности, ее единственный минус - вот эта импульсивность и эмоциональность, задавленная на корню и проявляемая очень дозированно. В тот момент, когда рядом не было никого, кто подхватил бы.

Восемнадцатого. Часы начинали тикать, а песок медленно сыпаться сквозь пальцы. Они думали - не скоро. Восемнадцатого - через три дня. Внутри все холодело от ощущения близости, передергивало от мороза, что пробегался от кончиков пальцев и пронзал все внутри:
- Так скоро, - выдох почти болезненный. Они не успеют. Не успеют многого, что нужно бы сделать. Младших нужно будет увести как можно скорее, подготовить тех, кто будет отвечать за них, а остальных бросить на передовую. Важно только создать видимость нарочитой небрежности, что так сложно в точной продуманности плана.

- Кто еще знает? - рыжая внимательно сверлила взглядом Готье, словно ее упрямый и напористый взгляд может выудить из той большее, что Карен намерена сказать. Она и так сообщила более, чем могла. Об этом не хотелось думать, чтоб не жалеть, не выпускать паразитирующее, мешающее дышать и думать, нечто. Чтоб не сталкиваться с самой собой. Не сейчас, на кону сегодня слишком многое.
Джинни слушала Готье внимательно, слова той было глупо подвергать сомнению. Спрашивать что-то еще - чревато, да и по сути она узнала все, что нужно. Порционность ценной информации в новостном вакууме - едва ли не самое важное, особенно в необходимости создать видимость неведенья.

- Знаю, - уставшее, тихое, уязвленное. - Постараюсь, - утвердительный кивок. Иногда ей казалось, что не так уж они не похожи... - Уводите своих и не думайте, - так правильно. Они должны уйти, увести своих и не выдавать себя, Карен и так делает всем слишком большую услугу сообщая, подставляя собственную шкуру еще не понятно под что, - Остальное будет на нас - привлеку Рейв и Хаф, чтоб не было слишком заметно, - Уизли так хотела бы быть сильной, но даже ее щиты иногда падали, на долгие секунды за прикрытыми веками, на короткие взгляды, когда ныряла в чужие зрачки практически без надежды вернуться, потому что как бы ни было, выныриваешь с чужим осознанием, а значит, уже другим.

- Зачем? - не отрывая взгляда от рукава, сжатого инстинктивно в тонких пальцах. Словно спрашивая у тех, что поспешно разжимаются, словно в который раз поднимая голову, чтоб всмотреться в ее глаза и опять повторить, одними губами, - Зачем, Готье?
Зачем это всем им? За что им эта война, за какие такие провинности в нее втягивают их? В эту чужую войну. Сколько еще заберет она, эта не их война?

Отредактировано Ginevra Weasley (2016-09-16 12:15:05)

Джинни молчала, потому что хорошо знала этот тон, - ее взгляд тяжелел. Не они начали эту войну, и если у Готье были бы мозги, то не нужно было бы приходить к рыжей, чтоб просить увести кого-то. Если бы у всех были бы мозги, не нужно было бы никого спасать. Она хорошо понимала, что делала, когда шла на службу к темным. Уизли это злило, но она сдерживалась, чтоб не ощетиниться сразу, сжимала кулаки до побелевших костяшек, выдыхала.

- Для того, чтоб устроить кровавое месиво, не нужно готовиться три дня. И да, на это тоже хватает секунды, а то и меньше, - рыжая знала, эти кошмары преследовали ее не один раз, быть может, именно поэтому Готье никогда не поймет ее. Она, должно быть, убивала - обычно метку получили именно за первое убийство, по крайней мере ходили слухи об этом. Убивала одним проклятием, пусть и на то требовались определенные душевные силы, но это было делом лишь секунды. Карен не знала, как это, быть гонимой жертвой, и не совсем понимала, что существуют вещи страшнее Авады. Иногда проще сразу.
Уизли мотала головой, прогоняя слишком яркие и болезненные мысли. Охотнику никогда не понять жертвы, он мыслит категориями выстрела. Рыжей же стоило подумать о себе и других, над кем нависла серьезная опасность, покачиваясь острием наставленного клинка.

- Зачем, черт возьми, им школа, Готье? -  слова звучали резко, отрывисто и раздраженно. Она понимала, что цель - не Поттер, потому что выудить его из толпы сейчас нелегко, да и бессмысленно тратить время и силы на такое. Скорее захватом Министерства занялись бы. Но нет, школа. Младшие и старшие. Хорошая фишка, чтоб раздразнить общественность и настроить ее против себя, просто превосходный ход - напасть на безоружных детей, оставив кучу тел. Ради чего - навести страха? Тогда она ничерта не понимала в стратегии человека, на чьей стороне и так меньшинство.
- Хотя нет, молчи, ты не скажешь, даже если знаешь, - Джинни отвела глаза, потому что хотелось как минимум испепелить Карен взглядом. Поскольку, пусть это и не ее вина, та причастна. И если погибнет хоть один, Уизли будет знать, кого винить. Они все - еще слишком дети, чтоб драться на какой-либо стороне или же возглавлять крестовые походы. Разница между Готье и рыжей была только в том, что первая с теми, кто поднял свою руку на детей. И за это, кажется, Уизли и сама готова была ту убить. Хотя у рыжей не хватило бы духу отнять чью-то жизнь.

- Иногда сторону не выбирают, не вам ли, слизеринцам это знать? - усмешка вернулась недобрым оскалом. Уизли тоже не выбирала сторону. Она еще не знала этого, но чувствовала, что будь Поттер меж линией баррикад, ее бы место было рядом с ним. С ним и со своей семьей. Счастье, что стороны совпали, не вынуждая разрываться в попытках сделать выбор. - А вот это меня заботит в последнюю очередь, - и не заботило бы, в такие годы играет юношеский максимализм и бесстрашие. Именно потому ввязывать их в войну - наибольшая подлость и низость, которую могли себе позволить окружающие. Правда, эти мысли не слишком занимали кого-либо, да и Уизли трогали редко.
Мир жесток, и бывает куда более жестоким, чем дети со сверстниками.

Отредактировано Ginevra Weasley (2016-09-18 16:02:57)

Раздраженная, Готье угрожала и щетинилась - Уизли играла с огнем. Но не она эту игру затеяла, потому и спрос с нее не столь велик. Хотя нужно было отдать должное слизеринке, та держалась уверенно и достойно даже сейчас. Сломать ее было не так просто, как могло показаться - у змейки были зубы, которые она не гнушалась обнажить.

- Но сказала. И не получишь ни за одно, ведь так, Карен? - Джинни уже не столь едко и злорадно усмехнулась - ей доверили не только информацию, но и куда большее знание. Взвалили на плечи, не спрашивая, хотела она того или нет, и что делать с этим знанием Уизли пока не могла решить. Более того, ей совсем не хотелось думать, что станет с самой Готье, если о ее причастности узнают.

И Джинни не знала, все могли лишь предполагать, ведь даже Поттер не в силах был залезть в экранированный мозг Темного Лорда. Более того, после событий прошлого года, словам и суждениям Гарри рыжая бы не доверилась, тщательно отбирая каждую мысль. Она слишком хорошо знала, как просто погрязнуть в спутанности собственного сознания с чужим, когда мысли переплетаются, словно шерстяные нити, въедаясь одна в другую, точки зрения мешаются, наслаиваясь, и ты уже не можешь различить, где свое, а где его.

- И они вызовут, - это было очевидно, и конкретно в этом все они были бессильны. Просто потому, что оповещать старших, значило бы поставить под удар Готье. И хотя мозг напористо протестовал, взывая к логике и здравому смыслу, что лучше пожертвовать одной ради спасения всей операции, Уизли долго смотрела на Карен, колеблясь.  Министерство - важный форпост, но пока это лишь догадка, и делать из нее истину в последней инстанции было бы слишком глупо. Не оставалось ничего делать, как молчать. Ждать и молчать, поскольку на кону слишком многое, а лишнее слово обойдется всем втридорога.

Готье знала, на что давить, как стоять и топтаться на самой болезненной в жизни мозоли. И Уизли уязвленно замолкала, скептично поджимая губы. О да, она знала, хорошо понимала. Более того, она отнюдь не хотела бы оказаться на месте кого-либо из темных сама. Джинни Уизли видела Тома Риддла еще неоформленной личностью, но уже тогда он мог играть на чувствах и тонко манипулировать людьми, потягивая, как паук, за невидимые ниточки. Можно было представить, что выросло из него впоследствии - манипулятором высшего звена достоин был считаться разве что Дамблдор, но тому давно пора было на покой, - мысли старика порой граничили со старческим маразмом.

- Видимо, ключ к тебе был подобран особо верно, - Джинни усмехалась криво, скорее своим мыслям.
- Если бы я не знала,  ты бы сейчас разговаривала не со мной, а с аврорами, которых бы я или кто-то другой вызвал незамедлительно, - скорее устало и немного более открыто, чем хотелось бы. - Но тебе повезло, что именно я это понимаю как никто другой, потому... можешь быть спокойна, Готье. Ни о твоей тайне, ни о разговоре никто не узнает. Не мне судить, чем ваш лорд завлекает соратников, - быть может, она даже слишком хорошо знала, чем.

Отредактировано Ginevra Weasley (2016-09-21 02:20:10)