Волки вернулись в Винтерфелл. Бело-серые знамена снова вывешены на древних каменных стенах, и на Севере вновь царит покой. Они заботятся об этом. Они заботятся о процветании своего маленького королевства, своей вотчины. Санса чувствует, как губы ее расползаются в улыбке. Волки снова в Винтерфелле. И зима пришла, как им и обещал отец. И посреди этой зимы они, Старки, остались непоколебимою твердынею. Потому что что бы ни случилось осенью, но когда приходит зима, одинокий волк умирает, а стая живет. Они — стая. Они — Старки. И зима не продлится столько, чтобы заставить их впасть в отчаяние. Потому что они не отчаиваются. Они не позволяют себе этого. Они держатся вместе — потерявшие рано мать, как и их мать, оставшиеся рано без отца, как и их отец. И она еще долго не собирается покидать Винтерфелл и своих родных. Ей хватило приключений на всю жизнь. Она — не Арья, которую до сих пор тянет за крепостные стены, которая с тоской смотрит вдаль, которая стала бы великой воительницей только затем, чтобы жизнь не была скучной. Она — не Арья. Но любит сестру она от этого не меньше.[AVA]http://imgdepo.com/id/i9341759[/AVA]
В окно светит полная луна - «волчье солнце», как ее как-то раз назвал Робб. Она еще не научилась не тосковать при воспоминании о брате. Как и обо всех других, что покинули ее, впрочем. Научится ли когда-нибудь? Санса не знает. Пока что печаль набегает тенью на ее лицо, и стряхнуть ее трудно. Она выбирается из ванны, в которой уже остывает вода, к камину, чтобы не замерзнуть, натягивает ночную рубашку, кутается в халат, надевает чулки — она не собирается ложиться спать. Не прямо сейчас, по крайней мере. Мэгги остается, чтобы подготовить все ко сну, но сама Санса покидает комнату, стоит поясу туго затянуться на тонкой талии. Несколько шагов по коридору, освещенному факелами — больше и не надо. За той дверью — сестра. Волчонок Арья, яростная и неукротимая, так мечтающая о приключениях и подвигах, но держащаяся рядом со своей стаей. Сейчас зима. Когда придет лето, прекрасное и легкое, и ярким шелком окутает Вестерос, легкой дымкой туманов заволочет долины, теплым солнцем согреет их, она отпустит от себя сестру, как бы сложно это ни было. Но не сейчас. И не сегодня. Пусть даже на небе светит волчье солнце. Пусть даже Нимерия теплым меховым комком свернулась около камина, как и каждый вечер, и только и ждет, чтобы ее позвали по имени. И она толкает тяжелую приоткрытую дверь в комнату Арьи, просачиваясь внутрь и садясь на пол рядом с ванной, в которой нежится сестренка. Тяжелые черные локоны уже отросли длинными, больше, чем до талии, и не сказать, что когда-то, не так давно, они даже не касались плеч. Девушка проводит по ним ладонью, а затем просто берет гребень и начинает распутывать их, как делает каждый вечер с тех пор, как они снова вернулись домой, на этот раз вместе. Нежно, бережно — чтобы не навредить. Чтобы не сделать больно. Темным шелком волосы Арьи блестят в свете огня, и Санса на миг завидует младшей сестре, уже не в первый раз. Она была неуклюжим подростком, когда они покидали Винтерфелл с отцом. Сейчас она, наверное, одна из самых красивых девушек Севера — если не самая красивая. Ради таких девушек, наверное, стоило развязывать войны и бросать все, может, даже корону. Она знает историю своей семьи, как-никак. Знает, может быть, даже лучше, чем стоило бы?
- Ты так похожа на тетю Лианну, - срывается с ее губ негромко, но слышно в тишине комнаты, разбавляемой лишь треском дров в камине. - Я спускалась в крипты Винтерфелла, знаешь. Если эта статуя на самом деле сделана с нее, она и правда была красавицей. Я завидую тебе, Арья. Ты — настоящая Старк. Еще красивее, чем тетя Лианна. Еще, может быть, умнее, чем матушка, и справедливее, чем отец. Зима еще не кончится, а у ворот Винтерфелла соберутся толпы тех, кто будет просить твоей руки. И мне жаль их заранее, потому что я знаю тебя слишком хорошо, и вряд ли хоть одному из них ты дашь шанс доказать, что они тебя достойны.
И улыбка играет на губах старшей из сестер Старк, когда она говорит это. Да, она слишком хорошо знает свою младшенькую. И не сомневается в своих словах.

Отредактировано Luna Lovegood (2016-09-19 01:56:59)

Это даже смешно — то, как подскакивает ее маленькая сестренка от ее слов, неверяще таращится на нее своими серющими, большущими старковскими глазами, смотрит так, будто ей только что попытались скормить невесть какую ложь, почти с возмущением. И Санса не сдерживает смешок, не давит его внутри себя, а позволяет ему вырваться наружу, пока наблюдает за Арьей, дергающейся так, будто ее попытались ударить. Хотя ее-то не ударишь, она наверняка руку отгрызет. Хотелось бы посмотреть, что она сделала бы с сиром Меррином Трантом, если бы тот попытался ударить ее так же, как ударил тогда саму Сансу, по приказу Джоффри. Как бил по приказу Джоффри столько раз. Впрочем, она и без этого знает, что ее сестрица сделала с сиром Меррином Трантом — они ведь все рассказали друг другу, всю историю своих скитаний, и тогда она долго сидела, молча вслушиваясь в рассказ своей единственной сестры, не веря в то, что это и правда происходило, и чувствуя огромное сожаление о том, что они не были вместе, и угрызения совести оттого, что позволила этому всему случиться. Что позволила себе не позаботиться об Арье — тогда, когда все это началось. Они были постоянно злы друг на друга, постоянно ссорились и ругались, но, боги, этот маленький дикий волчонок был ее сестрой, той девчонкой, с которой она возилась, будучи еще сама совсем маленькой, до того, как та начала проявлять совершенно иной характер, той малышкой, которую она просто не имела права бросать. Девятилетняя девочка осталась совершенно одна в этом мире, брошенная на произвол судьбы, сбежавшая от опасности, научившаяся убивать, чтобы не убили ее — и Сансе было невероятно стыдно за то, что она позволила этому случиться, не сделав ничего для обратного. И видят боги, она искала свою сестру, то тайком, то в открытую, но что может девчонка всего на два года старше, девчонка, которая в немилости у короля и у королевы-матери? И что может бастардка из Гнезда, пусть даже ее отец — лорд-протектор? Она пряталась под разными именами, как и Арья, разве что у нее их было меньше, и пыталась выжить. Не проиграть в этой игре престолов, в которую ее затянули против ее воли. Не остаться без головы, или без самой себя, не выйти в лунную дверь, не… Много было этих «не», много было угроз ее жизни. Слишком много, как по ней. Она училась выживать, пусть и не так, как ее сестра. И училась не терять себя, даже прячась под другими именами — пусть и не так, как ее сестра. Но насколько лучше было бы, будь они вместе? Насколько лучше было бы, насколько сильнее бы они стали? И остается только благодарить богов, что зима пришла позже, чем они ожидали, и что осень продлилась так долго. Потому что осенью одинокий волк еще может выжить, а зимой… зимой ему остается только умирать. И Санса счастлива — ведь сейчас, когда за стенами Винтерфелла снег выше человеческого роста, и зиме конца-краю не видно, и становится понятно, почему это место называется не как-нибудь позатейливее, а, коротко и ясно, «Север», они вместе. Их маленькая стая, готовая ощерить зубы даже навстречу Иным, если тем вздумается вернуться. И что-то ей подсказывает, что даже с Иными они справятся. Они — лютоволчицы. Они — сильные. И теперь, когда зима пришла, Санса тоже умеет отгрызать руки тем, кто пытается ее ударить.
- Это ты-то позорище? - теперь она уже смеется в голос, и даже не пытается сдержать себя. Знает, сестру этим смехом не обидеть. Сестра, напротив, прекрасно знает, что она так не считает. А не знает, так хотя бы видит. Видит, что она не лжет, что ей это незачем. И голос ее звучит строго, но шутливо, будто бы она подсмеивалась над сестрицей, будучи такой серьезной. - Арья Старк, чтобы я больше не слышала таких глупостей. Кто тебе вообще сказал такую ерунду? Неужто милая старушка, септа Мордейн, которая так старалась вырастить из нас настоящих леди, убедила тебя в том, что если ты в девять лет хочешь бегать по двору и стреляешь лучше, чем твой братец, ты позор для семьи? Или наша дорогая Лианна Мормонт не рассказывала тебе про своих родственниц, которые бились наравне с армией Робба, и ты не веришь, что можно быть примером для подражания, даже если оружием владеешь ты не хуже, чем швейной иглой, а то и лучше?
Снова рассмеявшись, Санса поднимается с пола, оправляя халат и сорочку. Да, в них совершенно разная грация, но она первой выцарапала бы глаза тому, кто сказал бы, что в Арье ее нет. Арья — волчонок, Арья — кошка, Арья двигается, как хищница, подкрадывающаяся к добыче, бесшумно и чарующе, будто плавное течение воды, будто не идет, а течет, крадется, направляясь к своей цели, какой бы она ни была. Санса завидует ей — она училась совершенно другому. Училась быть леди, которая идеально прямой спиной и поднятым подбородком заставляет всех других желать подражать ей и быть похожими на нее, которая не путается в собственных длинных юбках, но при этом не забывает о них ни на миг… Сестренка движется так, будто вовсе забывает о том, что на ней есть какая-то одежда, в которой можно запутаться, будто той и нет, будто она до сих пор носит штаны, у которых нет полы, на которую можно наступить. И притягивает все взгляды, когда они входят вместе в тронную залу королей Севера, чтобы принять просителей, не она сама, Хранительница Севера, названная своим кузеном при всех Королевой Зимы, с железно-бронзовой короной на рыжих локонах, в серых мехах и белоснежном платье, как воплощение цветов своего дома, а ее сестра, что следует за ней, за ее плечом. Санса завидует — но по-доброму. Санса хотела бы, чтобы на нее тоже смотрели с таким восхищением, даже если бы она не была правительницей. И она садится на кровать сестры, поджав ноги, и наблюдает, как та пытается высушить свои влажные волосы.
- Иди-ка сюда, - она тянет младшую к себе, поймав ее за запястье, и смеется снова, в который уж раз за этот вечер, когда та немножко неуклюже падает рядом. Боги, они еще девчонки, и пусть матушка в их возрасте уже была матерью, пусть Сансе уже семнадцать, а Арье пятнадцать, они не чувствуют себя взрослыми, можно даже не пытаться найти в них это. Они отчаянно пытаются не быть детьми днем, когда от них требуется быть ответственными, и строгими, и справедливыми, настоящими Старками, но по вечерам, когда от них никто ничего не требует, они могут вдоволь посмеяться и побеситься, или просто посидеть, вспоминая былое и грезя о будущем, грезя о весне, которая обязательно придет, стоит только подождать немножко, стоит только позаботиться о том, чтобы дождаться ее и не испытывать до тех пор ни в чем недостатка, но закрома полны, и замок стоит так, как стоял сотнями лет, и зима совсем не кажется страшной. Зима близко, всегда повторял отец, и она недоумевала, почему девизы всех других домов звучат будто предупреждением о их силе, и только они молчат о себе, но сейчас, когда зима пришла на самом деле, сейчас она видит — они тоже предупреждали, только не о том, что сильнее других, а о том, что могут выстоять там, где другие падут. О том, что зима близко, и она расставит все на свои места, и покажет, кто и чего стоит. Почти ничего не осталось от великого дома Старков, но только глупец не заметит, что даже так они сильнее других, не в бою, но в выдержке. В выживании среди зимы. И Санса приглаживает снова растрепавшиеся влажные смоляные кудри сестры, аккуратно промокает их полотенцем, а затем тянется за шпильками, игнорируя шипение. Она шипит, как злая кошка, будто чувствуя, что ее старшая сестра собирается сделать, но это ее не останавливает. И все еще чуть влажные волосы легко поддаются тонким пальцам, ловким рукам. Арья никогда не умела вышивать, или делать прически, или зашнуровывать корсеты, но ей это было и не нужно. Она выживала иначе. Но теперь из-за этого она была уверена, что некрасива. Что не так хороша, как должна быть. И старшая Старк легонько дергает ее за прядь волос, когда та пытается вырваться — мол, ну-ка не брыкайся, как лошадка — и вспоминается прозвище, которое ее сестренке как-то дала Джейни, и она смотрит на свою сестру, но не видит того, что когда-то увидела подружка. - Это я-то, говоришь, всегда была настоящей леди, это я-то во всем лучше тебя? Вот сейчас и посмотришь… И даже не смей возмущаться, иначе лишу сладкого на неделю королевским указом!
И ей уже самой интересно, что получится, когда она подскакивает, будто и не королева, будто обычная девчонка, улыбаясь во весь рот, перебирает платья сестры, доставая одно, особенно красивое, которое Арья постоянно отказывается надевать, и возвращается к ней. Забавно — когда ей было одиннадцать, она хотела сделать из сестры настоящую леди, и завидовала тому, что у Джоффри и Томмена такая прелестная сестренка, как Мирцелла. И что же теперь, где они, эти златокудрые отпрыски семьи Баратеонов, что с ними стало? А ее сестра — вот она, прямо тут, и впервые за это время ее мечта сбывается, и она не просто уговаривает сестру надеть платье, что та и так делает день ото дня после их возвращения, а сама его ей выбирает, сама делает из нее леди… Поднимает ее с кровати, натягивает на нее сорочку, крутит, как куклу, затягивая все веревочки на корсаже, оправляя воротник, поправляя волосы, и улыбается все шире и шире, отчасти даже смеясь над сестрой, которой так непривычно, что вокруг нее так возится не служанка, а сестра. А затем просто хватает ее снова за запястье, подтягивая к большому зеркалу в углу комнаты, и ставит перед ним, а затем отходит в сторону, предоставляя Арье самой посмотреть на себя.
- Тебе пятнадцать лет, - мягко напоминает она, глядя в огромные серые глаза. - Ты совсем взрослая девушка. Прелестная, изящная. Да еще и истинная северянка, больше, чем кто-либо из нас пятерых когда-либо был. И ты красива, видят старые и новые боги. Ты знаешь, что Берен Толхарт решил не дожидаться конца зимы? Он уже прислал мне ворона, а потом и сам приехал, чтобы попросить твоей руки у меня, как у старшей твоей родственницы — не ехать же в Гавань к Джону ему, в самом деле, чтобы попросить руки его кузины.
Она молчит, выжидает, держит эту паузу, чтобы увидеть, какие эмоции отразятся на лице сестры. И лишь затем заканчивает свою небольшую тираду.
- Я сказала ему, что спрашивать надо тебя. Не меня. Но попробуй дать ему шанс, Арья. Может, он не так уж и плох? И может, раз уж ты так волнуешься по этому поводу, ему даже понравится то, что с мечом и луком ты управляешься лучше, чем с иглами и шпильками?[AVA]http://imgdepo.com/id/i9341759[/AVA]

Отредактировано Luna Lovegood (2016-09-22 16:55:08)

Санса смеется, когда Арья смотрит на себя в зеркало, недоверчиво, пугливо, как смотрели на них те волчата, которых давно, шесть лет назад, привезли им отец, Бран, Робб, Теон и Джон. Робб тогда влетел в ее комнату без стука, как раз когда она перебирала струны арфы, и пресек очередной недовольный вздох учителя музыки, что матушка пригласила из самого Дорна, и что отчаянно мерз на Севере — учителю не нравилось, как она играет, хотя в Королевской Гавани она потом была одной из лучших арфисток. И, когда дрожащий, напуганный комочек лег на ее колени, она сразу поняла — ей все равно, подобает ли леди ухаживать за собаками, волками, да за кем угодно, но это пушистое чудо станет ее другом. Подругой — это оказалась девочка, тут же нареченная Леди. И вот такими же огромными глазами, как тогда эта малышка, сейчас глядит вокруг сестра. Будто ей и нравится, что она видит перед собой, но она и напугана, и не знает, что ей делать дальше. Будто все слишком странно вокруг. Будто…
А она ведь и правда напугана. Не привыкла видеть себя такой. Не знает, что делать дальше. И — глаза ее сияют, стоит Сансе упомянуть о младшем лорде Толхарте, но тут же гаснут — она не знает, что ей делать. Не уверена в себе. Не уверена в нем. А казалось бы, должна бы — она и без того очаровательна, как редко какая девушка бывает, и все же в этом платье стального цвета — цвета Старков — она красива не той красотой, которую превозносили когда-то в Гавани, когда они были еще совсем детьми, но той, которую признают повсеместно сейчас, и не только потому, что так же выглядела мать их короля, но и потому, что с юга чуть сбили спесь. То, что они — юг, процветающий и яркий, еще ничего не значит, и уж точно не значит, что север чем-то хуже, как они когда-то считали. И всем тем, кто так когда-то заявлял, теперь заткнуло рты то, что Королевствами правит северянин — и правит не хуже, чем его предки. Чем лучшие из его предков. Джейхейрис Таргариен, третий своего имени, которого Санса все еще зовет Джоном, в объятья которого она кинулась при первой встрече после стольких скитаний с таким неподдельным счастьем, перед которым так долго извинялась еще до того, как узнать, кто он такой на самом деле, этот Джейхерис Таргариен правит Королевствами так, как никто до него, и народ действительно молится о его долгой жизни, как редко о каком короле молились когда бы то ни было. У него серые старковские глаза, что лишь в минуты сильных чувств становятся фиалковыми, таргариенскими, и сам он похож на истинного Старка, но глупы те, кого это заставляет усомниться в том, что перед ними сын Рейегара. Дейенерис, прелестная девушка всего тремя годами старше них, вернувшаяся в Эссос всего через пару месяцев совместного правления с Джоном, как-то раз сказала им, что поговаривают, что при рождении Таргариена боги бросают монету, на одной стороне которой величие, а на другой безумие, и весь мир наблюдает за ее полетом и пытается понять, какой стороной она упадет. Что ж, в случае их кузена, похоже, величие возобладало. И как с таким правителем она могла не стать хотя бы подобием его? Подобием его мудрости, его терпения и его доброжелательности. И, в первую очередь, по отношению к собственной семье. К собственной сестре, что стоит сейчас перед ней, такая прекрасная, глядит на нее такими напуганными глазенками, и будто не верит в то, что ей говорят, в то, что слышит. А зря — потому что всю жизнь она все равно не сможет прожить в этом недоверии. Не сможет вечно ограждаться от других, искать подвох в их действиях. Отравит себе этим жизнь. Уже отравляет. И Санса делает шаг вперед и обнимает Арью, своего маленького волчонка, мягко треплет ее волосы, губами касается ее щеки, успокаивая, заставляя поверить — все хорошо. Не нужно искать, что не так. Все так. Все замечательно. Даже, может быть, слишком, как знать? Но кто бы ни говорил, что если люди счастливы, значит, несчастье близко, она не верит, что оно их поджидает. Семью Старков постигло столько горестей за последние годы, что теперь как минимум лет двести они должны прожить в спокойствии и довольстве. И она искренне надеется, что так оно и будет, что боги услышат ее молитвы и ее просьбы — требования? - и действительно выполнят их. Потому что боги и без того много обрушили на их головы — и не только их. Слишком много всего произошло во всем Вестеросе за последние несколько лет. Слишком пострадал Север. И она отстраняется, держа сестру за плечи, пытливо вглядываясь в ее лицо.
- Так вот чего ты боишься? - тихонько смеется она, затем ласково гладит по щеке сестру, и та ластится, будто и правда зверек. Так к ее руке ластилась Леди, так ластится теперь Нимерия, еще малышкой бывшая самой дикой из всех шести, а теперь будто чувствующая, что Сансе не хватает этого тепла, будто знающая, что их осталось всего двое, и они далеко друг от друга — Призрак теперь с Джоном в Гавани, лежит у подножья трона, будто символ его силы, знак его происхождения, вместе с мечами, из которых выкован его престол. Волков осталось двое, детей с волчьей кровью из шестерых — четверо, и Бран предпочел наблюдать за миром чужими глазами, звериными глазами, глазами сердце-деревьев, снова высаженных по всем Королевствам, и Север теперь на ее плечах — и, частично, на плечах ее лорда-мужа, ее консорта, что впервые за долгую историю Вестероса принял имя дома своей супруги, чтобы линия Старков не прерывалась. Тайвин Ланнистер был бы в гневе от такого поступка своего младшего сына, смеялись они потом, тем вечером, после того, как Тирион прилюдно попросил нового короля позволить ему это, но Тайвина Ланнистера не было в живых благодаря именно этому младшему сыну, и жаль его Сансе не было. - Боишься, что он тебя не любит? Что он хочет пробиться к Трону Зимы через тебя? Или, может, ты боишься, что тебе в один прекрасный день придется надеть корону вместо меня, сестрица?
И скажи ей кто эти долгие шесть лет назад, что она будет ободрять Арью, что будет сплетать свои и ее пальцы, пока сестрица будет стоять перед ней в платье, со смущенным румянцем на щеках, она не поверила бы. Но сейчас именно это и происходит, и ей даже не верится, что когда-то было иначе. У них всего два года разницы, и они слишком хорошо друг друга знают сейчас — а тогда совсем не знали и не понимали. Да и не пытались — она, Санса, мечтала о золотоволосом принце, а Арья хотела стать великой воительницей. Что же сейчас? Все изменилось — и все осталось прежним. Она получила своего принца, принца-консорта Севера, с волосами цвета белого золота, и он, пусть и не прекрасный внешне, оказался так же добр, как в песнях, что она так любила слушать ребенком, а ее сестренка действительно стала одной из самых знаменитых мастериц меча во всех Королевствах. Да, когда-то она отпустит ее от себя. Когда-то придется это сделать. Но только от Арьи зависит, куда она уйдет из родного дома, в который не так вернулась — пустится ли в странствия или станет хозяйкой другого замка. Но Толхартовского ли?
- Но не Берен так не Берен, - соглашается она покладисто; впрочем, в голубых, как у Талли, а не у Старков, глазах пляшут задорные огоньки, и даже слепой и глухой бы понял, что на этом ее слова не заканчиваются. И на губах ее играет хитрая улыбка, так похожая на ту, что когда-то была на лице Маргери, когда та задумывала что-то. - Ты ведь помнишь, сколько бастардов исчезнувших великих домов узаконил наш Джон, сколько из них стало прекрасными правителями своих владений? Сегодня утром мне прилетел ворон от правителя Штормового Предела. Юный лорд Джендри Баратеон пишет, что уже находится в Близнецах, по пути к Стене, которая почему-то внезапно заинтересовала его именно сейчас, когда он получил лордство, и спрашивает, может ли он заехать к нам в гости, встретиться с правящей семьей Севера. Не думаю, что его интересую я, или Тирион. Скорее, он просто хочет увидеть девушку, с которой столько пережил, когда она была еще ребенком. Тебе было десять, когда вы виделись в последний раз. Я думаю, он будет приятно удивлен переменами в тебе. Ведь, судя по тому, что ты мне рассказывала, ты ему нравилась еще тогда.
И Санса снова смеется, видя ошарашенное лицо сестры, а затем снова тянет ее к кровати, куда садится сама и усаживает и сестру. Поджимает ноги, прикрывая их полой халата, мнется, трепля рыжую косу, а затем все же поднимает взгляд на Арью, прикусив губу. И все же не выдерживает долго паузу. Не может. Не в ее это силах. Да, когда на ее голове корона, и когда она сидит на троне, или когда рядом чужие, она становится снова королевой, величественной, строгой, умеющей и молчать даже чуть больше, чем это нужно, чтобы заставить занервничать слушателей. Но сейчас она не королева. Сейчас она сестра, семнадцатилетняя девушка, которой безумно хочется поделиться с сестренкой новостями. Которой хочется рассеять все ее сомнения. Которой…
- Я отдам тебя замуж за того, за кого ты захочешь, и тогда, когда ты захочешь. Не дожидаясь конца зимы — неизвестно, сколько она продлится, и я не хочу, чтобы ты осталась старой девой и пилила потом меня, что осталась одна, - и она смеется, знает, что такому не быть, но все равно не может не подколоть младшую. - Но если ты беспокоишься, что через тебя кто-то пробьется к власти, зря ты так считаешь. Потому что, уж прости меня, Арья, но Корона Зимы тебе не светит.
И на губах ее играет смущенная улыбка — впервые смущенная за весь этот вечер. И она не смотрит на лицо Арьи, не знает, как та отреагирует. Боится? Волнуется? Скорее, второе. Беспокоится о том, что младшая Старк скажет ей. А кто знает, что она скажет? Кто знает, что сейчас на ее лице? Именно поэтому Санса так усердно изучает вышивку на ткани своей сорочки да свои ладошки, чинно сложенные на коленях.
- Мейстер подтвердил это неделю назад. Он считает, будет мальчик. Когда должна родиться девочка, признаки другие. Я собираюсь сказать Тириону, когда он вернется. Это не та новость, которую стоит посылать с вороном. Так что ты, не считая мейстера, первая, кто знает, - и она снова чуть прикусывает губу. - Арья, ты… рада?[AVA]http://imgdepo.com/id/i9341759[/AVA]

Отредактировано Luna Lovegood (2016-09-26 17:21:44)

Санса смеется в ответ — какие она задает глупые вопросы! Видит же, видит по Арье, что та счастлива, и все равно спрашивает, рада ли та. Глупышка. Она и сама не знает, откуда это взялось, разве что из детства, когда они с сестрой не ладили и постоянно пытались друг друга подколоть, когда Арья постоянно выказывала недовольство тем, что радовало ее. Но давно пора бы научиться тому, что эти времена остались позади, что теперь они могут не притворяться только ради того, чтобы друг друга побольнее поддеть. Она давно отвыкла задевать сестру, да ей и не хочется это делать, теперь, когда ближе друг друга у них никого нет, пусть одна и замужем, а другая, похоже, скоро выйдет — но все еще непривычно видеть искренность после долгих лет притворства, после тех лет, когда ей в лицо лгали, а она делала вид, что верит. И теперь, когда Арья обнимает ее, расцеловывает в обе щеки, сияя от счастья, она чувствует — это не притворно. Это правдиво. Это искренне. И это так, как и должно было быть все эти годы. Они должны были расти вместе, как любящие сестры, а не как враги, которыми их вольно-невольно делали, тыкая носом в их различия. Они должны были стать лучшими подругами. Младшая заразила бы ее любовью к оружию, а сама Санса научила бы ее быть настоящей леди, такой, чтобы даже септа и матушка не придрались. А что вместо этого? Долгая-долгая разлука… И теперь, когда они рядом, когда вот так прижимаются друг к другу, в объятии, предназначенном только для самых близких и любимых, она чувствует себя снова целой. Собранной по кусочку, склеенной. Вернувшейся домой по-настоящему. Почему-то только Арья способна дать ей понять, что она дома, в те редкие моменты, когда ей кажется, что она теряет себя. Только ее маленький волчонок может пробудить ее от кошмаров, теперь, когда ее лорда-мужа нет в Винтерфелле. Они — одна семья. И сейчас, как никогда, Санса этим гордится. Сейчас, как никогда, она этому рада.
- Твой племянник будет лучшим бойцом Королевств, - она смеется снова, стискивая в своих ладонях ладошки сестры, целует их так же, как та целовала ее ладони до того, обнимает ее, прижимая к себе, обвивая руками ее плечи, почти заставляя положить голову ей на грудь, убаюкивая ее, будто ребенка. - Лучше легендарного Меча Зари. О воителе из дома Старков будут слагать легенды, как и о его учительнице, вот увидишь. И твои дети будут гордиться тем, что ты их мать…
Она поглаживает волосы Арьи, вытаскивает из них шпильки — все равно им сейчас не идти на бал или на прием, все равно они скоро лягут спать, а значит, нет смысла больше сохранять прическу, тем более что сестренка уже полюбовалась на себя и поняла, как же все-таки красива — и перебирает смоляные пряди. Настоящая Старк — ничего в ней нет от Талли, никто не заподозрит ее в том, что она не дочь Неда. Ее тоже не заподозрить в этом, стоит лишь глянуть, как она ведет дела, как правит Севером, но внешне в ней нет ничего, что говорило бы об этом. Ни серых глаз, ни темных волос, ни узкого овала лица Старков. Только рыжина, да синева, да округлость. И лишь где-то мелькают черты схожести с тетушкой Лианной да с Арьей, которая на нее так похожа.
- Ты ему нравилась, - подтверждает она, целуя сестру в макушку. Боги, она все еще ребенок, бесстрашный, умеющий постоять за себя с оружием в руках, но ребенок! - Дубок, помнишь? И как он с тобой обращался. И как он злился, когда ему казалось, что ты указываешь ему его место. Ты была симпатичной и тогда, но теперь, Арья, ты красавица. Если он не попросит твоей руки в первые два дня пребывания в Винтерфелле, то прости, сестрица, но я буду вынуждена признать его идиотом, как бы он тебе ни нравился.
Когда сестра задает такой смущающий вопрос, Санса на миг замирает. Как объяснить ей это? Может быть, будь матушка жива, и она рассказывала бы все Сансе перед ее первой ночью в браке, а потом и Арье тоже, но матушки давно нет в живых. И она продолжает перебирать черные локоны, пока размышляет, как же успокоить младшую. Как дать ей понять, что бояться ей нечего? Одной рукой скользнув к ладошке Арьи, она переплетает их пальцы и поднимает их так, чтобы сестренке было видно их.
- Представь себе, что ты упражнялась с мечом, с соперником. И единственным способом отвести от себя его меч для тебя было перехватить его рукой, - она не особо много понимает в ранениях от оружия, но что-то все-таки знает. И именно поэтому пытается говорить на языке, который ее сестре понятнее. - На твоей ладони остается длинный неглубокий порез. Ты забываешь о нем еще до того, как он заживает до конца. А потом твоя ладонь перестает болеть совсем, разве что кто-то осознанно пытается сделать тебе больно.
И она надеется, что объясняет понятно. Что объясняет правильно. Что это не напугает Арью. Ее волчонок — воин. Ее волчонок — дитя, выросшее вместе с оружием, девочка, для которой меч — это продолжение руки. Ее волчонок — не леди, готовая к свадьбе или материнству. Но рано или поздно это желание появится внутри нее, если еще не появилось. И рано или поздно ей все равно придется узнать об этом всем. Пусть и так иносказательно. Все лучше чем бояться неизвестности.
- Я сомневаюсь, что Джендри захочет сделать тебе больно, Арья. Я помню, что ты мне о нем говорила. Он не кажется мне человеком, который будет самоутверждаться за счет тех, кто слабее — или кажется слабее. И не кажется мне тем, кто будет поднимать руку на жену, - она успокаивающе улыбается, покачивая сестру, будто убаюкивая ее в своих объятьях. Да, а если он хотя бы попробует замахнуться на ее малышку, она примчится в Штормовой Предел быстрее любого ворона и оторвет ему руки, а потом скормит их рыбам. Чтобы замахиваться нечем было. - Не бойся его, сестренка. Не бойся ничего и никого. Помнишь, что ты постоянно бормотала себе под нос еще в Гавани? Страх ранит глубже, чем нож. Ты — маленький бесстрашный волчонок. Ты — настоящая Старк. И будешь ею всегда.
И ей становится немного даже смешно, когда она понимает, что вот оно, через шесть лет, сбывается то, о чем им говорил отец. Отец тогда сказал, перед отъездом в Гавань, что он и король Роберт решили породниться, что сын короля должен жениться на девице из рода Старков. И пусть Джоффри оказался совсем не Баратеоном, а ее выдали замуж за Ланнистера, сын короля и дочь Эддарда Старка, может быть, все же будут вместе? Пусть и не те, которых они планировали соединить...[AVA]http://imgdepo.com/id/i9341759[/AVA]