Зимнее утро было просто адски холодным.
Пэнси поежилась из-за прошедшего по полу сквозняка. Еще не до конца проснувшаяся, кое-как одевшаяся, слизеринка держала свой путь к совятне, чтобы отправить письмо отцу о том, что в этом году на Рождество она не хочет покидать Хогвартс. Данное решение не было спонтанным — Пэнси думала об этом всю ночь и из-за этого только к утру смогла задремать, впрочем, все-равно недолго, - но девочка решила сообщить о нем отцу как можно раньше, чтобы не передумать. Сложно было решиться сказать что-то поперек отцу: он умел давить авторитетом. Но в этот раз слизеринка подготовила достаточно доводов, чтобы отец мог дать добро на ее небольшую, возможно чересчур детскую для ее возраста затею.
Хогвартс ранним утром был очень тихим, даже люди с портретов до сих пор мирно посапывали, видя какой-то свой портретный сон. Пэнси могла слышать только звук своих шагов. Эта атмосфера одновременно и пугала, и забавляла. До этого просыпавшейся впритык, чтобы успеть хотя бы к окончанию завтрака, слизеринке она была незнакома. Сердце то замирало, то пускалось впляс, когда она слышала какой-то подозрительный, как Пэнси казалось, шум. Ощущение было такое, будто она выполняла какую-то секретную очень важную миссию, а не просто решила с утра пораньше из совятни отправить письмо отцу.
Ступенька, потом еще одна... Лестница позади. Из подземелий Слизерина до совятни — расстояние неблизкое. Споткнувшись о край ковра и обругав все вокруг, Пэнси пошла быстрее, почти перейдя на легкий бег. В шесть утра вокруг было до сих пор темно, как ночью, а отойдя от родных подземелий, девочка почувствовала страх — пока еще совсем слабый, но из-за которого уже неприятно засосало под ложечкой. Интересно, если ее сейчас поймают, то отругают за столь ранние прогулки?
Мысли в голову закрались самые разные, и Паркинсон уже начинала жалеть, что вообще пошла на поводу у своих сиюсекундных порывов, но пути назад уже не было — последний пролет, и вот, она уже в совятне.
Тут было ощутимо холоднее, чем в других частях замка. Изо рта при очередном выдохе вырывалось облачко пара. Пэнси пожалела, что не надела теплую мантию для зимних прогулок. Теперь будет знать, и уж в следующий раз... А будет ли следующий раз?
«Да ну, какая ерунда. Чтобы я, да еще раз, в шесть утра, да еще в совятню... Это как же так произошло?»
Вопрос так и остался без ответа, так как слизеринка вдруг поняла, что она не самый ранний посетитель совятни. Посреди темного помещения стояла маленькая девочка с роскошными длинными светлыми волосами, которым Пэнси невольно позавидовала — сама слизеринка не привыкла носить что-то, кроме каре, так как для нее было просто невыносимо постоянно следить за своими локонами, которые были едва ли не более привередливыми, чем их хозяйка. Девочка что-то бубнила себе под нос и, кажется, присутствия других совсем не замечала, поэтому Пэнси, немного потоптавшись на месте, прокашлялась и сама подала голос:
- Эй, что ты тут делаешь?
Ее голос прозвучал довольно громко и резко. Паркинсон надеялась, что на нее все-таки обратят хотя бы долю внимания. Она считала, что будет единственной в совятне в такой час, но, видимо, ошиблась. Убрав свое письмо отцу в карман мантии, девочка сложила руки на груди.
Какое ей было дело до того, что кто-то, кроме нее, сейчас находится в совятне? Не легче ли было по-быстрому отправить свое письмо и уйти досыпать свои законные полтора часа? Однако же нет. Пэнси чувствовала, как ее ощущения собственной исключительности разбилось вдребезги, да и утренняя хандра и плохое настроение взяли свое. Ей захотелось с кем-то сцепиться, да так, чтобы этому кому-то мало не показалось. И вот, совершенно случайно, «кем-то» оказалась маленькая белокурая девочка, которая пришла в совятню немного раньше другой, самой противной девочки Хогвартса.